На площади Победы в Смоленске стоит монумент Защитникам и Освободителям нашей земли. Одна из фигур привлекает особое внимание. Воин 1812 года, в кивере и с роскошными усами. Что в кивере – это понятно, форма была такая. Но почему усы? Усы ведь дело добровольное…
Пройдите по аллее полководцев Смоленского сражения 1812 года в Сквере памяти героев областного центра. У кого усы? У Барклая? У Багратиона? У Неверовского с Раевским? У отставника Оленина, который создавал в нашем крае партизанское движение? Ответ – ни у кого!
Напротив бюст их главнокомандующего. Михаил Илларионович
Кутузов не носил усов! Равно как российский император Александр I Павлович и
его противник Наполеон I Бонапарт. А разве низовые офицеры и рядовые солдаты не
стремятся во все времена и у всех народов походить на своих полководцев?
Стремятся! Исключения – немногочисленные.
Все помнят лишь про Дениса Давыдова, так и у того на
портретах были скорее усики, чем чапаевские усы.
(Впрочем, есть данные, что во время своего партизанского
действа Давыдов отращивал не только усы, но и окладистую бороду, а также
переодевался в псевдо-крестьянскую одежду и носил икону на груди. А все потому,
что местное население не очень понимало в отличиях мундиров французских (и еще,
как известно, «двунадесяти языков») от отечественных. Озлобленные люди с
заполоху в военную годину могли и своих приколоть. А тут бородища да икона. Не
перепутаешь!)
Тем не менее, с некоторых пор всех солдат войны 1812 года
принято изображать непременно с большими усами. Безусловно, в рождении
стереотипа сыграло лермонтовское «Бородино»: «Кто штык точил, ворча сердито,
кусая длинный ус». Но, скорее всего, усы пришли к нам из знаменитых советских
фильмов вроде «Гусарской баллады» и прочих «ах-водевилей».
Ну так водевили на то и водевили, чтобы показывать там не
настоящих, а водевильных персонажей! Из упомянутой выше «Гусарской баллады» мы
«доподлинно» знаем, что Кутузов был одноглаз и носил черную повязку, как у
пирата. Однако посмотрите на бюст великого стратега, установленный еще до
революции, в 1912 году, в Кутузовском садике. Присутствуют оба глаза (хоть один
и кривоват), но никакой повязки. То же и с памятником близ Успенского собора в
Смоленске. И в Питере, и на прижизненных картинах.
Впрочем, вопрос об усатости полководцев и воинов 1812 года еще ждет своего вдумчивого исследования и никак не может поместиться в рамках этой экскурсионной заметки.
© ИА «Филиппика»
